Дальше – больше!.. Разобрав свое оружие, кто полностью, а кто и вовсе наполовину, эти вояки побросали запчасти своих автоматов в одну несуразную, бесформенную кучу, как ненужный металлолом, и побрели всей толпой к реке. А че?.. Раз разбудили, то надо и водные процедуры принять. Зубы с жопой помыть-прополоскать... Причем именно так все и происходило! Зайдя в воду, кто по колено, кто по пояс, они всем гамузом «принимали ванны» – кто-то чистил зубы, кто-то тут же, ничуть не смущаясь, подмывал задницу, кто-то обливал водой свой торс...

С совершенно квадратными глазами Андрей посмотрел на давившихся смехом Водяного и Осу, а те уже были фиолетово-красные от натуги.

– Че ржете, мустанги?! – прошептал он, хотя уже и сам был готов взорваться хохотом и плевать на всю маскировку. – Че, стадо обезьян не видели?!

Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения этих двоих разведчиков. Сначала Водяной, а затем и Оса, уподобившись змеям, извиваясь и дергаясь, исчезли в кустах, и ровно через полминуты, уже на значительном удалении от обрыва, метрах в ста, никак не меньше, Кондор услышал мощный взрыв хохота. И слава богу, что до лагеря было метров триста с небольшим, а в непосредственной близости от «деревни» начинались пороги, которые своим мощным рокотом заглушали абсолютно все звуки...

А еще через минуту давился хохотом весь «капральский» состав группы Кондора, который моментально среагировал и приполз посмотреть...

– Твою ма-ать! – Самым «выдержанным» в смехе все же оказался проснувшийся Задира. – Это чего, братишка? Детский сад надел камуфлированную панамку и решил в «войнушку» поиграть?

Утренний моцион затянулся, так как к уже плескавшимся в воде постепенно присоединялись и другие вояки из соседних «казарм».

– Банный день, Клима! А точнее – ПХД [41] , думаю...

– Все... Я пополз! – Все капралы уже успели по нескольку раз отползти от этого НП и, соблюдая условия маскировки, вдоволь, в голос поржать на удалении ста метров...

– Ну, все! – решил прекратить наконец-то эту вакханалию смеха Кондор. – Поржали, и будет!.. Гот!

– Я, месье коммандер!

– Все в лагерь! Отдыхать до 15.00... Потом снимаемся!

– Есть!

– Вайпер!

– Тута!

– Останься. Посмотрим вдвоем, может, я чего-то и не увидел...

Эти двое, не сговариваясь, «расчехлили» наконец-то свое «основное» оружие и теперь обозревали лагерь «гвардейцев» в мощную цейсовскую оптику своих снайперских винтовок.

... – Ну! Цто мамет пан вуйко мовить на мэнэ? – проговорил Андрей, переходя на польский.

– То не ешчь все так зхыбно в них! (У них не все так плохо!) – ответил задумчиво поляк.

– Цо зь бачив? (Что-то видел?)

– Так... (Да...)

– Цо?

– Зачекай – я мышлю... (Подожди – я думаю...)

Филин понял, что Збигнев действительно что-то увидел, обозрев лагерь «свежим глазом», и теперь пытается понять и сформулировать увиденное.

– Я думаю, Анджей, – Вайпер говорил по-английски, вернее, на его жуткой помеси польско-английского, при этом он уже практически свободно говорил по-русски, а это означало, что Збигнев чем-то крайне взволнован. – Все то, что мы видели, – спектакль именно для нас...

Произнесенное было «обухом по голове» Филина.

– А вот теперь объяснись, капрал!

– Добже... Цо то за войско, которое просыпается в час дня?! Это – раз... Что это за вуйки, которые сваливают в общую кучу механизмы от десяти автоматов?! Каждый придурок знает, что боек или, скажем, затворная пружина от чужого автомата может спровоцировать осечку в любой момент! То – ешчь два!.. Мовь мне, пан коммандер, а який коммандер спит больше своих солдат?! То – ешчь три!.. Теперь пошмотри на вышки... Те вуйки, цо на вышках, ще ни разу не оторвались от пулеметов – воны ждуть наскок, ждуть вельми бдительно! То – ешчь четыре!..

Наверное, у Андрея и в самом деле «замылился глаз», как говорят снайперы, то ли от долгого наблюдения, то ли от усталости, а Збигнев со своим свежим взглядом указывал ему на происходящее.

– ...Поглянь за геликоптер. Цо бачишь?

– Да хрен знает! Тропинка вроде бы...

– То дорога!.. И на той дороге свежие следы. Утренние... Протектор од шин!.. Ты бачив хоть едну машину в лагере?

Присмотревшись, Андрей взглянул на капрала:

– А ведь и правда дорога!..

– Воны ездять по джунглям на джипах, а иде воны зараз?! То – ешчь пеньч!.. В открытый «Ровер» може загрузиться до дешяци вуйкив. А сколь тех джипов може буть в лагере? Два? Три? Четыре? То – ешчь шешчь... И зостанне, пан Анджей... Поглянь у ту домину, цо з самого краю, ближче до воды...

Андрей взглянул на указанный Вайпером дом и обомлел. В глубине постройки, в тени, так что и не разглядеть сразу, виднелись торцы заштабелированных четырех темно-зеленых армейских ящиков, на которых явственно читались черные трафаретные буквы на русском языке... ПЗРК «Игла-2».

– То – ешчь семь...

– Мать твою!.. – поразился Андрей.

– То так, Анджей... Нас ждали, ждут и то ешчи шпектакль для «дурного глаза».

– Похоже на правду, Збигнев... На хреновую правду похоже, надо сказать!

– Цо мамем...

– Оп-па... Смотри, Гадуш, смотри! – Андрей буквально слился с прицелом своей винтовки. – Вот это павлин!!!

На вытоптанную ногами площадку перед штабом вышел совершенно сюрреалистичный персонаж...

Здоровенный негритос, черный, как сапог, поводя широченными плечами и явно красуясь и гордясь собой, медленно и даже как-то величаво вышел из штабной хижины и направился к «спортгородку». Форма, которая была на него надета, не вызывала никаких эмоций, кроме крайней степени недоумения. Широкие, даже, наверное, слишком широкие, штаны от натовского камуфляжа были заправлены в ярко-оранжевого цвета высоченные берцы! Да даже, наверное, и не берцы, а сапоги на шнуровке от самых пальцев – не иначе сшитые под заказ у «Жорика Армяне»!.. Дальше, если подниматься вверх, на негритосе был строгого покроя китель-френч, но... Этот сталинско-маоистский пиджачок был натурально изуродован африканским колоритом! Чего здесь только не было! Здоровенные золоченые погоны-эполеты в стиле «а-ля Бисмарк» напоминали две трехлитровые кастрюли, перевернутые вверх дном и водруженные на эти плечи. Аксельбанты, тоже золоченые, были в таком количестве, что в них впору было запутаться! Но вершиной всего этого «великолепия» были два, наверное, ордена, отороченные по кругу розовым и синим бархатом и размером с хорошую суповую тарелку... И все это было на одном френче...

То, что это был командир, не вызывало ни малейшего сомнения, судя по тому, какие заискивающие и раболепные позы приняли фигуры таких независимых и гордых собой еще секунду назад «сержантов». Видать, боялись этого павлина и совершенно не стеснялись этого... А «павлин» тем временем подошел к турнику и стал подтягивать свое мощное тело в очень хорошем темпе, примерно раз 60 в минуту. Так он развлекался минуты три. Затем сбросил наконец-то кителек, который оказался надетым прямо на голое тело, и стал лупить своими кулачищами по боксерской груше. Очень грамотно и мощно. Так мощно, что звуки ударов доносились до наших разведчиков. Мощные бугры мышц перекатывались под иссиня-черной кожей так, что, казалось, под ней бушевали волны...

– Хороший мальчуган... Метра два, как думаешь?

– Не меньше... Тай ще весу в нем... Не меньше нашего Гота!

– Не меньше... И это «Маленький лес»?

– Який «маленький лес»? Не розумею?

– На языке мбака Бокасса означает «Маленький лес»...

– То не Бокасса, Анджей.

– Да я уже понял. Но кто же тогда этот местный Тайсон?

– То ряженый. Клоун. То все ешчь театр для наших глаз. Ряженый нигер... Здается мне, что они робят також, як мы в Сомали.

– Один из командиров среднего звена, типа лейтенанта?

– Так! Йон бардзо младый для полковника.

– Так... Время?

– 15.00.

– Отползаем к нашим.

– Анджей. Я можу знать его прямо сейчас!